Уже прошло более 170 лет, как памятник Николаю Михайловичу Карамзину, открытый 23 августа (по ст. ст.) 1845 года, украшает облик Ульяновска. Это не только одна из главных достопримечательностей, но и полноправный символ города. Однако в истории создания памятника имеются такие аспекты, которые, к сожалению, мало привлекали к себе внимание.
На передней стороне пьедестала памятника Н.М. Карамзину красуется надпись, сделанная накладными позолоченными буквами под нишей с бюстом историографа, которая гласит: «Историку Российского Государства / Повелением Императора Николая I». Несомненно, деятельность Н.М. Карамзина по написанию всемирно известного труда «История государства Российского», занявшего более двадцати лет его жизни и плодотворных трудов, во многом предопределила соизволение Николая I на намерение воздвигнуть ему в Симбирске памятник. Эта инициатива принадлежала 38 симбирским дворянам, которые, чтобы увековечить своё беспредельное уважение к памяти «великого бытописателя» Н.М. Карамзина, в июне 1833 года решили испросить позволения у императора Николая I соорудить в губернском городе памятник ему как уроженцу Симбирской губернии. Они также просили объявить подписку по всему государству для составления денежной суммы, необходимой на исполнение предполагаемой ими цели. В достаточно короткое время вопрос был решён: 3 июля император Николай I соизволил дать своё «совершенное согласие» как на сооружение памятника, так и на открытие для этого повсеместной подписки, а в Академии художеств – конкурса на лучший проект монумента.
Бытует мнение, что участие Николая I ограничивалось лишь разрешением на сооружение памятника и объявлением всероссийской подписки. Однако роль императора в этом деле была гораздо шире. Он вносил изменения в его проекты, утверждал окончательные варианты и тексты надписей на них, по предоставляемым ему министрами ежемесячным отчётам строго наблюдал за возведением.
Надо отдать должное Николаю I, ни один царь не сделал в области установки памятников столько, сколько он. До начала 1820-х годов российских памятников ставилось немного, основная их часть была сосредоточена в дворянских усадьбах близ Москвы и Петербурга, особенно богаты монументами были царские резиденции – Царское Село и Павловск. В городах памятников было мало: на 1820 год в Петербурге их имелось четыре, в Полтаве – два, в Москве, Киеве и Риге – по одному. Они в это время прославляли в первую очередь собственную эпоху. Большая их часть ставилась в память визитов Екатерины II, Павла I или Александра I, в ознаменование побед над турками и шведами, в честь лучших полководцев того времени – П.А. Румянцева, А.В. Суворова, А.Г. Орлова. Ряд памятников посвящался Петру I и его победам (в частности, «Медный всадник» – первый российский скульптурный монумент, открытый в Петербурге в 1782 году), а два прославляли героев далёкого прошлого – Святого Владимира в Херсонесе, Минина и Пожарского в Москве. Знаменитый монумент Кузьме Миничу Минину и князю Дмитрию Михайловичу Пожарскому замечателен тем, что он был первым памятником, идея установки которого была предложена не властью, а обществом, и на который был проведён конкурс проектов. К истории сооружения этого памятника имеет прямое отношение Н.М. Карамзин.
В 1802 году Карамзин опубликовал в декабрьском номере издававшегося им журнала «Вестник Европы» статью «О случаях и характерах в Российской Истории, которые могут быть предметом Художеств», на самом деле представляющую собой письмо «к Господину N.N.». Под адресатом подразумевался знаменитый меценат, коллекционер и любитель художеств граф Александр Сергеевич Строганов. Будучи назначенным 30 января 1800 года на должность президента Академии художеств, разрабатывая новые направления в организации её деятельности, он обратился за советом к Карамзину: какие образы деятелей отечественной истории достойны благодарной памяти соотечественников. Карамзин, в свою очередь, отвечая на его вопрос, указывал, что древняя отечественная история и литература чрезвычайно богаты героическими образами, представляющими для художников и скульпторов благодатный материал. Считая, что «не одне столицы должны быть сферою благословенных действий художества» и «во всех обширных странах Российских надобно питать любовь к отечеству и чувство народное», Н.М. Карамзин предлагал в виде примера для скульптора образы исторических личностей Минина и Пожарского.
«В Нижнем Новегороде, – писал он, – глаза мои ищут статуи Минина, который, положив одну руку на сердце, указывает другою на Московскую дорогу. Мысль, что в Русском отдаленном от столиц городе дети граждан будут собираться вокруг монумента славы, читать надписи и говорить о делах предков, радует мое сердце. Мне кажется, что я вижу, как народная гордость и славолюбие возрастают в России с новыми поколениями».
Следствием печатного выступления Карамзина явилось то, что в 1803 году была впервые высказана мысл о сооружении памятника «Гражданину Минину и князю Пожарскому», и в этот же год начались работы над его созданием. Поддержавший это предложение скульптор Иван Петрович Мартос уже в следующем году представил на выставке свой эскиз памятника. Однако тогда эта идея развития не получила. Только в 1808 году по инициативе жителей Нижнего Новгорода был объявлен конкурс проектов памятника, в котором победила несколько изменённая скульптурная работа Мартоса. Однако решено было памятник установить в Москве, а для Нижнего Новгорода изготовить обелиск. Модель памятника скульптором И.П. Мартосом была завершена в 1815 году, торжественное открытие состоялось 20 февраля 1818 года.
Установленный на Красной площади в Москве памятник несколько напоминает описанный Карамзиным в журнальной статье сюжет и представляет собой композицию, где стоящий Минин правой рукой указывал на Московский кремль, левой подавал Пожарскому меч в ножнах; сидящий в задумчивости князь правой рукой принимал меч, левой придерживал круглый щит с изображением Спасителя.
По мнению Карамзина, созданием произведений искусства, прославляющих историческое прошлое России и его героев, «должно приучать Россиян к уважению собственного; должно показать, что оно может быть предметом вдохновений Артиста и сильных действий Искусства на сердца. Не только историк и поэт, но и живописец и ваятель бывают органами патриотизма. Если исторический характер изображён разительно на полотне или мраморе, то он делается для нас и в самых летописях занимательнее; мы любопытствуем узнать источник, из которого художник взял свою идею, и с бóльшим вниманием входим в описание дел человека, помня, какое живое впечатление произвёл в нас образ. Я не верю той любви к отечеству, которая презирает его летописи, или не занимается ими; надобно знать, что любить; а чтобы знать настоящее, должно иметь сведение о прошедшем».
Император Николай I, как и Н.М. Карамзин, вероятно, хорошо понимал чрезвычайную важность монументального искусства, оказывающего влияние на формирование у граждан России патриотического чувства. По сравнению с прошлыми правлениями Екатерины II и Александра I при Николае I значительно увеличилось число памятников Он основательнее своих предшественников увековечивал далёкое прошлое России – при нём появились памятники Дмитрию Донскому на Куликовом поле, Ермаку в Тобольске и Сусанину в Костроме. Особенно прославлены были недавняя Отечественная война 1812 года и её герои. По повелению императора и под его руководством в 1835 году был разработан проект, по которому предполагалось установить около 30 монументов на местах сражений войны 1812 года – в Бородино, Малоярославце, Красном, Ковно, Клястицах, Смоленске, Полоцке и других населённых пунктах. Семь перечисленных здесь монументов были открыты в период с 1839-го до начала 1850-х годов. Этот проект явился первой крупной программой по установке единого комплекса памятников.
Результатом такой целенаправленной политики Николая I в области монументального строительства явилось то, что в стране сформировалась чёткая система монументов; были увековечены наиболее выдающиеся события и лица русской истории: памятник из необычной диковинки превратился в почитаемую и охраняемую святыню, украшавшую теперь многие русские города и места сражений.
Кроме того, в эпоху Николая I появились монументы, которые были сооружены в честь «мирных подвигов» наших великих соотечественников, совершённых ими не на поле брани, а на поприще науки, культуры и просвещения. Одним из них и явился памятник Н.М. Карамзину в Симбирске. Он входил в четвёрку первых памятников, возведённых благодаря общественной инициативе на средства, собранные по всероссийской подписке.
Самым первым опытом установки памятника деятелям культуры и просвещения являлся монумент, установленный в городе Архангельске уроженцу этой губернии, действительному члену Петербургской Академии наук, учёному-энциклопедисту, «прославившемуся в российской словесности и обогатившему оную образцовыми творениями», Михаилу Васильевичу Ломоносову (открыт 25 июля 1832 года). Памятник Н.М. Карамзину в Симбирске по стечению обстоятельств оказался вторым открытым памятником. Хотя одновременно с ним в Академии художеств велась работа по созданию в Казани памятника поэту, «стяжавшему бессмертную славу на поприще поэзии», воспевшему в своём творчестве царствование Екатерины Великой, Гавриилу Романовичу Державину. Этот памятник был открыт 22 августа 1847 года, в день коронации императора Николая I. Замыкает четвёрку памятников монумент Ивану Андреевичу Крылову – поэту, действительному члену Российской Академии наук и знаменитому русскому баснописцу, установленный в 1855 году в Петербурге, в Летнем саду.
Оценивая роль симбирян в деле сооружения памятника Н.М. Карамзину, следует признать, что она была значительна. Конечно, на них лежала основная ответственность за благополучное окончание предприятия, которое они сами же инициировали. Вклад симбирян в сооружение памятника в денежном выражении выглядит внушительно. С 18 августа 1833 по 1 октября 1835 года жители Симбирской губернии пожертвовали 4345 руб. ассиг. и 9673 руб. 60 коп. монетой; в 1842 году местные дворяне возместили недостачу на покрытие издержек по сооружению памятника в размере 5626 руб. 16 коп. серебром и на свои средства (479 руб. 93 коп.) устроили фундамент под памятник; на следующий день после открытия памятника дворянство на общем собрании постановило: принять на себя совершенное покрытие издержек, употреблённых при сооружении памятника в размере 1280 руб.
Несомненно, подавляющая часть средств, необходимых на памятник, легла на дворянство. Но и духовенство Симбирской епархии, а также 7 купцов и 38 «мещан из купечества» Симбирска внесли свои посильные денежные вложения.
Но как не был значителен вклад дворянства и в целом симбирского общества в дело сооружения памятника Карамзину, всё-таки деятельность министра внутренних дел Д.Н. Блудова заслуживает особого внимания, поскольку он сыграл в этой истории значительную, если не сказать более точно, определяющую роль.
Дмитрий Николаевич Блудов принадлежал к кругу передовых людей александровского и николаевского времени, он близко знал Карамзина, который избрал его своим последователем и приемником по изданию XII тома «Истории государства Российского».
Граф Блудов был ревностным и безусловным почитателем Карамзина при его жизни и после его кончины стал основным и фактическим организатором всей деятельности по сооружению ему памятника в Симбирске. Будучи министром внутренних дел, он всецело поддержал инициативу дворян Симбирской губернии по созданию памятника историографу. Однако имеются основания предполагать, что именно он вместе с Д.В. Дашковым и был автором идеи. Он лично организовывал сбор пожертвований на памятник, направляя циркулярные и личные письма разным учреждениям, должностным и частным лицам, своим друзьям и знакомым.
Именно в петербургском доме Д.Н. Блудова на Невском проспекте были принесены первые пожертвования на памятник. Это происходило 14 июля 1833 года во время обеда, устроенного хозяином дома вместе с А.С. Пушкиным, П.А. Вяземским, братьями Виельгорскими, П.А. Плетнёвым и другими петербургскими приятелями И.И. Дмитриева по случаю приезда последнего в Петербург и его отъезда в Дерпт. Внеся на этом обеде 500 руб., он и потом, являясь симбирским помещиком, не отказывался от поступавших к нему просьб сделать денежные взносы на памятник, назначаемые общим собранием дворян губернии. По сведениям на 1820 год, в Ставропольском уезде Симбирской губернии он имел 55 душ мужского пола, а его жена Анна Андреевна (урожд. Щербатова) – 100 душ.
Д.Н. Блудов сумел сорганизовать на подписку всю Россию. 8 июля 1833 года им по всем губерниям и областям было разослано циркулярное предписание к гражданским губернаторам. В нём он предлагал начальникам во вверенных им губерниях и под их непосредственным руководством «открыть подписку на добровольные приношения для сооружения памятника Карамзину». Подобные указания были им отправлены генерал-губернаторам, губернским предводителям дворянства, а также градским главам. Начальство всех губерний должны были направлять пожертвования на памятник в Симбирск, в особый комитет, созданный там для этой цели.
Самая большая сумма была собрана жителями Петербургской губернии – более 14 тысяч рублей. В этой губернии наиболее отличилось Санкт-Петербургское купеческое общество, поскольку ещё 5 августа 1833 года Д.Н. Блудов обратился к санкт-петербургскому градскому главе Антипу Петровичу (фамилия в документах не указана) с личной просьбой принять участие в подписке на памятник Н.М. Карамзину.
Второе место по количеству средств занимала Московская губерния, пожертвования её жителей составили чуть больше 11 тысяч рублей. Здесь в подписке, подобно Петербургской губернии, участвовали члены Московского купеческого общества: купцы Лепёшкин, Третьяков, Колесников и другие. Однако А.И. Тургенев с сожалением находил, что «Москва, где «История» начата и полунаписана, не отличалась рвением к историографу».
Не отставало от них население княжеств Молдавии и Валахии, собрав достаточно большую сумму, около 4500 рублей. Вызывает удивление, что столь территориально отдалённые от поволжского города княжества собрали значительную сумму. Причина этого кроется в том, что Д.Н. Блудов обратился в частном письме к наместнику княжеств Молдавии и Валахии Павлу Дмитриевичу Киселёву, который до назначения на эту должность был начальником штаба 2-й армии, базирующейся в этих местах. Подобное частное письмо Д.Н. Блудов отправил и нижегородскому губернатору Михаилу Петровичу Бутурлину, в котором он излагал возникшую у него идею воспользоваться Нижегородской ярмаркой. По мнению Блудова, ярмарка всегда привлекает к себе наибольшее число торгующих и иногородних посетителей. Если губернатор устроит между приехавшими на ярмарку людьми подписку на добровольные приношения на памятник Карамзину, то найдутся многие, которые пожелают принести дань уважения памяти историографа.
Мы не располагаем сведениями о том, воспользовался ли советом М.П. Бутурлин, но из ведомости следует, что губернатор Нижегородской губернии в ноябре 1833 года, после закрытия ярмарки, выслал симбирскому губернатору А.М. Загряжскому около 1200 рублей.
Соседствующая с Симбирской Казанская губерния вложила в общую казну на памятник около 500 рублей. Сумма недостаточно большая, но нужно учитывать, что это происходило в то время, когда там шёл сбор средств на сооружение памятника Г.Р. Державину.
Жители Оренбургской губернии пожертвовали 195 рублей, в том числе разными лицами Бузулукского уезда 25 рублей. К этому уезду относилась деревня Михайловка (Преображенское тож), которую некоторые оренбургские исследователи считают местом рождения Карамзина.
Практически все губернии России приняли участие в сборе денежных средств.
Лишь некоторые из них не смогли внести своих пожертвований. Но это объяснялось не игнорированием всеобщего дела, а тяжёлым положением и неурожаями в этих местах.
Благодаря пожертвованиям российских граждан на памятник историографу Н.М. Карамзину составился значительный капитал – более 70000 рублей. Можно утвердительно сказать, что имя человека, заслуженного перед всею землею, вызвало подъём гражданской инициативы, объединившей практически все слои общества.
В заключение хочется привести слова, которые произнёс академик М.П. Погодин 23 августа 1845 года перед собравшимися дворянами в зале губернской гимназии в день торжественного открытия в Симбирске памятника одному из величайших наших земляков:
«Карамзин принадлежит России, но вам, Милостивые Государи, принадлежит он преимущественно. Здесь он родился, здесь получил начальное образование и обогатился впечатлениями детства и юношества <...>; вы, наконец, предупредили всех своих соотечественников в благом намерении воздвигнуть общественный памятник знаменитому согражданину и приняли самое деятельное участие в исполнение этой мысли. <...> Пусть памятник, теперь ему <...> соизволением императора Николая здесь поставленный, <...> одушевляет ваших детей, все следующие поколения, в благородном стремлении к высокой цели Карамзина! Пусть дух его носится в России! Пусть он останется навсегда идеалом русского писателя, русского гражданина, русского человека, – по крайней мере долго, долго, если на земле нет ничего бессмертного, кроме души человеческой».
Елена Беспалова, заведующая научно-исследовательским отделом Музея-заповедника «Родина В.И. Ленина»
«Мономах», №6(96), 2016 г.
